РЕЛИГИОЗНАЯ ЖИЗНЬ В РОССИИ. Дайджест прессы
No.31, 17 августа 2000.

Содержание выпуска.

ЦЕРКОВЬ СКАЗАЛА СВОЕ СЛОВО
Максим Шевченко специально для Вести.Ру
Вести.Ру, http://www.vesti.ru, 17.08.2000
Перед началом Архиерейского Собора мы писали о том, что он может стать последним шансом нынешнего Патриарха и членов Священного Синода в упорной борьбе с двумя противостоящими православию противниками - средневековым мракобесием и оголтелым либеральным антихристианством.
Со времен горбачевской перестройки Русская Православная Церковь воспринималась светским обществом как бы немного не всерьез. Ее образ в глазах обывателя лепился из куполов и крестов, мелькающих по экранам, Патриарха, благословляющего президента, и всевозможных "тетушек", елейными голосами рассказывающих про "духовность". Со временем к этому видеоряду добавились казаки и какие-то мрачные бородатые люди, расхаживающие с иконами, портретами Николая II и совершенно немыслимых расцветок хоругвями.
Сенсационно звучали выдаваемые ими от имени Церкви откровения о том, что "мир находится под властью антихриста", что "христиане не могут получать индивидуальные номера налогоплательщика" и т.д. Создавалось впечатление, что образцом православия является житель Московии то ли XV, то ли XVI века, а все остальное "от лукавого". Многими же светскими СМИ Церковь, в свою очередь, представлялась почти исключительно как сборище хитрых священнослужителей, торгующих сигаретами, водкой и пытающихся незаконным путем сбросить с себя налоговое бремя. Эти две сюжетные линии доминировали - нормального, живого голоса Церкви слышно почти не было.
Закончившийся в среду поздно вечером форум епископов РПЦ показал, что Церковь в лице ее руководства не только способна, но и готова вести диалог с окружающим ее миром, дать отпор любому противнику на весьма серьезном уровне. Собор принял как минимум три важнейших решения, которые непременно отразятся как на внутренней жизни Церкви, так и на отношении к ней светского общества и государства.
Первое и самое значительное решение с точки зрения "нецерковной" - канонизация последнего российского императора и членов его семьи. Об этом уже много писалось и говорилось, и мы только вкратце напомним суть происшедшего. По горячим следам этого соборного деяния почти все обозреватели оценили его как политическое. И это бесспорно так, несмотря на уверения председателя комиссии по канонизации митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия, что канонизация Николая Романова есть церковное прославление не монарха, обладавшего очевидной для всех беспомощностью в делах государственного управления, а христианина, смиренно принявшего собственную смерть.
Слабость и двусмысленность этой позиции заложена в самом соборном определении - "прославить как страстотерпцев в сонме новомучеников и исповедников Российских Царскую Семью: Императора Николая II, Императрицу Александру, царевича Алексия, великих княжен Ольгу, Татиану, Марию и Анастасию". Николай, несмотря на свое отречение, назван императором. Значит, или Церковь не признает деяния февральской революции, или просто ошиблась.
Равно как ошиблись те, кто посчитал, что царская канонизация есть выражение предельного консерватизма. Под его прикрытием (фундаменталистские группировки так ничего и не поняли) Собор смог провести решения и документы, которые иначе как либеральными не назовешь.
Это и канонизация архимандрита Макария (Глухарева) - одного из первых российских экуменистов, мечтавшего о постройке в Москве храма с тремя приделами - православным, католическим и протестантским. Это и принципы вазимоотношения РПЦ с другими христианскими конфессиями, в которых недвусмысленно говорится об их пусть и не полной, но "благодатности" и "спасительности". Это и социальная доктрина - документ настолько объемный и требующий внимательного рассмотрения, что судить о нем второпях было бы неправильно.
Социальная доктрина уже вызвала и будет вызывать немало вопросов. Так, например, светских читателей особенно поразила глава, из которой якобы следует, что Церковь поддерживает смертную казнь. Но обратим внимание на ловкость формулировки: "Отмена смертной казни дает больше возможностей для пастырской работы с оступившимся и для его собственного покаяния. К тому же... наказание смертью делает непоправимой судебную ошибку". Вместе с тем Церковь признает, что "вопрос об отмене или неприменении смертной казни решается обществом с учетом состояния преступности, правоохранительной и судебной систем, а наипаче соображений охраны жизни благонамеренных членов общества".
Тот факт, что РПЦ осудила аборты, эвтаназию, гомосексуализм и призвала осторожнее относиться к экспериментам в сфере генетики, мог вызвать возмущение только у самых "отмороженных" западных либералов. Любой православный не сомневался в ответе Церкви на эти вопросы.

 Webmaster

Copyright © 2000 Radonezh.
Дизайн: Григорий Малышев