РЕЛИГИОЗНАЯ ЖИЗНЬ В РОССИИ. Дайджест прессы
No.33, 31 августа 2000.
Содержание выпуска:

Содержание выпуска.

ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ ХОЧЕТ СТАТЬ ВЛИЯТЕЛЬНЫМ ПОЛИТИЧЕСКИМ ФАКТОРОМ В РОССИИ
Александр Шумилин
"Патриархия и Кремль", Эксперт, N30, 21.08.2000, с.45-46

Первый президент России Борис Ельцин так и не научился креститься - в нужный момент церковной церемонии его правая рука словно наливается тяжелым свинцом, обозначая медленные и невнятные движения. Неудивительно, что ельцинское десятилетие православные иерархи называют временем "декоративной любви" политической элиты к церкви. Наследник же Ельцина осеняет себя крестом намного более убедительно. И не только ради внешнего эффекта - времена настали иные: посещение церковных служб все больше по печальным и трагическим поводам стало обязательным для российских политиков. В начале переходного десятилетия российские политики осторожно и "декоративно" стучались в церковную обитель - теперь православные иерархи в полный голос заявляют о своих взглядах и позициях. В том числе и в политике. Ведь принятая на прошлой неделе юбилейным Архиерейским собором долговременная программа действий, хоть и именуется "Социальной доктриной Русской православной церкви", по сути во многом является всеобъемлющим документом политического звучания. Не говоря уже о вызвавшей вполне политическую полемику в обществе канонизации последнего российского монарха Николая II.
"Не заглядывайте в церковную кружку!"
Начать работу над созданием всеобъемлющей концепции, которая отражала бы "общецерковный взгляд на вопросы церковно-государственных отношений и проблемы современного общества в целом", поручил священноначалию РПЦ еще Архиерейский собор в декабре 1994 года. Но лишь в 1996 году с этой целью была создана специальная рабочая группа во главе с митрополитом Смоленским и Калининградским Кириллом.
Тот факт, что размышления иерархов затянулись на два года, вполне понятен: слишком неопределенно складывалась политическая ситуация в стране - до последнего момента оставалось неясным, состоятся ли в июне 1996-го президентские выборы или будут отменены, согласно "охранной схеме Александра Коржакова"; а если состоятся, то не выйдет ли из них победителем "наследник красного террора", лидер КПРФ Геннадий Зюганов. "Наши архиереи, само собой, не Спинозы, - поясняет религиозный публицист Александр Нежный, - но представить себе подобный сюжет и его возможные последствия им вполне по силам. И хотя Геннадий Андреевич в последние годы устно и письменно распространил великое множество глупостей о церкви вообще и об отношении к ней большевиков в частности, уверяя, что РКП(б) и РПЦ всегда были почти сестрами, синодалы резонно решили, что канонизация убитого товарищами Зюганова по партии царя будет ему, мягко говоря, весьма неприятна. Теперь Геннадию Андреевичу ничего не светит, так что можно заказывать иконы новым святым".
Тихая, почти "декоративная" любовь между Кремлем и церковью постепенно крепла и при втором сроке Ельцина: Патриарх Московский и всея Руси Алексий II стал непременным гостем не только в палатах Златоглавого во время пышных церемоний, но и все чаше примечался в узко семейном кругу президента. Молва объясняла подобные семейные чаепития главным образом влиянием супруги Ельцина, якобы искренне уверовавшей во Всевышнего после спасительного молебна патриарха во время операции на сердце Бориса Николаевича осенью 1996 года. Сам же президент предпочитал делать акцент на добрых личных отношениях с первосвященником, уходя от демонстрации религиозных чувств. Люди из окружения Ельцина уверяют, что президент практически с порога отметал всяческие претензии иерархов на какую-либо политическую роль в обществе, видимо, памятуя о весьма неоднозначной позиции, которую они заняли в ходе октябрьского кризиса 1993 года. Но свои "добрые личные отношения" к священноначалию Ельцин подкрепил предоставлением церкви права полноценного "экономического субъекта": возвращением собственности, таможенными льготами, свободой деятельности в теневой сфере. В результате патриархия оказалась облеплена тьмой фирм, занимавшихся экспортно-импортными операциями по всему миру. В отчетных докладах на Архиерейских соборах 90-х годов никогда не фигурировали абсолютные цифры финансовых оборотов, а только процентный рост за "предыдущий отчетный период". Экономика церкви оставалась абсолютно непрозрачной. На критику прессы иерархи, как правило, отвечали стандартно: "Не надо заглядывать в церковную кружку - церковь у нас отделена от государства".
С назначением "наследником", а затем и избранием президентом РФ Владимира Путина появились новые перспективы для утверждения церкви в качестве влиятельной силы в обществе. И связаны они не столько с фактами личной биографии молодого президента (такими, например, как его знание роли христианских демократов в Германии), сколько с провозглашенной им приверженностью ценностям, которые четко укладываются в понятие "неоконсерватизм", важнейшая составляющая которого - почитание религиозного наследия. Неудивительно, что неплохо знавший Путина архимандрит Сретенского монастыря в Москве Тихон Шевкунов призывал православных в феврале-марте этого года голосовать за него как за человека "верного". Немало чад церкви впечатляли молебен Путина после инаугурации, тихое, неброское для прессы посещение им в начале августа Псково-Печерского монастыря, и особенно - как бы невзначай рассказанная президентом история с нательным крестиком.
История весьма примечательная: во время пожара на даче в начале 90-х годов Владимиру Владимировичу с трудом удалось спасти своих малолетних детей; когда огонь утих, на пепелище хозяин обнаружил уцелевший (не расплавившийся) крестик, якобы подаренный ему в детстве матерью, после чего уверовал в силу молитвы; затем во время поездки в Иерусалим освятил крестик и с тех пор неизменно носит его. Упомянутый архимандрит Шевкунов трактует эту историю как "знак сверху".
Сам же Путин, понятно, отметает всякого рода мистику и в заявлениях акцентирует свои мировоззренческие позиции, например, такой фразой: "Россия - это европейская страна с христианскими ценностями". Путин, считают аналитики, стоит перед задачей формирования новых импульсов для общественной солидарности. Решение этой задачи требует новой политической философии, основанной на синтезе либеральных и консервативных идей. Причем это объективная данность, вызванная становлением в России новой экономики, новых политических институтов, приходом нового поколения политиков, которым уже не свойствен ни диссидентский пафос 60-70-х годов, ни пафос зюгановцев, синтезировавших в своем "неоевразийском" мировоззрении учение Сталина с проповедями Серафима Соровского. В обосновании своих ценностей "неоконсерватизма" Путину без церкви не обойтись.
Коммунистам в храме не место
Решения юбилейного Архиерейского собора должны вполне устроить президентскую команду. Эксперты считают, что они стали убедительной победой сторонников открытости и постепенной модернизации РПЦ над консерваторами в среде епископата. Победа эта во многом была достигнута благодаря избранной Алексием II и митрополитом Кириллом тактике: так, без предварительного обсуждения в религиозной прессе (в большинстве своем консервативной) они вынесли на собор вопрос о канонизации Николая II и добились положительного решения. Это действие можно отнести к разряду политических, поскольку тем самым положен конец разговорам о так называемом коммунистическом христианстве в России, а коммунисты и их сторонники по сути определены как последователи палачей, глумившихся над новомучениками. При такой позиции церкви теперь вряд ли Зюганов и лидер аграриев Харитонов смогут с прежним энтузиазмом лоббировать идею о возвращении на Лубянку памятника Дзержинскому.
Важнейшим событием стало также принятие собором "Социальной доктрины РПЦ". Разработчики называют ее документом, которым "доселе не располагало не только русское, но и вселенское православие". По сути он являет собой программу, с которой РПЦ входит в XXI век, программу весьма революционную в ряде существенных аспектов отношений государства и церкви в России. Так, ее создатели развеивают миф о том, будто православная традиция в России отдает предпочтение монархии перед другими типами государственного устройства. "Ни один из известных типов государства церковь не может считать совершенным по богословским основаниям", - пояснил в одном из своих выступлений митрополит Кирилл.
Развивая идею разделения церкви и государства, разработчики доктрины предписывают "своим чадам повиноваться государственной власти независимо от убеждений и вероисповедания ее носителей, молиться за нее". Но такая позиция возможна только по отношению к "разумной и праведной власти" - в противном случае доктрина дает право своим последователям "отказать государству в доверии". Это возможно, если "власть принуждает православных верующих к отступлению от Христа и Его Церкви, а также к греховным, душевредным деяниям". В контексте российской истории особо кровавым и "греховным" было правление последователей Ленина-Сталина. Так что и в этом вопросе просматривается не только религиозная, но и политическая позиция РПЦ.
В документе перечислены также направления деятельности, в которых священнослужители и канонические церковные структуры не могут сотрудничать с государством, а именно:
а) политическая борьба, предвыборная агитация, кампании в поддержку тех или иных политических партий, общественных и политических лидеров;
б) ведение гражданской войны или агрессивной внешней войны;
в) непосредственное участие в следственной, разведывательной и любой иной деятельности, требующей в соответствии с государственным законом сохранения тайны даже на исповеди и при докладе церковному священноначалию".
Но вместе с тем "пастырь может, заботясь о сохранности тайны имени исповедовавшегося и других обстоятельств, способных открыть его личность, предупредить тех, чьей жизни угрожает опасность".
Не обошли вниманием православные иерархи и вопросы собственности. Напомнив, что "материальные блага не могут сделать человека счастливым", они подчеркнули, что "Священное Писание признает право человека на собственность и осуждает посягательство на нее". Повторяя светскую конституционную формулу, РПЦ "признает существование многообразных форм собственности", но "не отдает предпочтения ни одной из этих форм". "При каждой из них возможны как греховные явления - хищение, стяжательство, несправедливое распределение плодов труда, так и достойное, нравственно оправданное использование материальных благ", - поясняет владыка Кирилл. И уже совсем в духе XXI столетия православные иерархи особо подчеркивают значимость интеллектуальной формы собственности, осуждая нарушения авторских прав и в сфере высоких технологий.
Сформулированная в "Социальной доктрине" позиция РПЦ по вопросу о смертной казни, несомненно, окажет влияние на ведущиеся в российском обществе дискуссии. "Церковь часто принимала на себя долю печалования перед светской властью об осужденных на казнь, прося для них милости и смягчения наказания, - говорится в главном церковном документе. - Более того, христианское нравственное влияние воспитало в сознании людей отрицательное отношение к смертной казни. Отмена смертной казни дает больше возможностей для пастырской работы с оступившимся и для его собственного покаяния. К тому же наказание смертью делает непоправимой судебную ошибку". Но при этом церковь признает, что "вопрос об отмене или неприменении смертной казни решается обществом с учетом состояния преступности, правоохранительной и судебной систем, а наипаче соображений охраны жизни благонамеренных членов общества".
Отныне РПЦ всячески поощряет контакты и поиск взаимопонимания с другими ветвями христианства, в частности с католицизмом. Но при условии, что католические священники перестанут действовать "столь агрессивно, как до сих пор, на православной территории". Как видно, создается новая атмосфера, которая все больше благоприятствует примирению этих двух ветвей христианства, делая вполне реальным многократно откладывавшийся визит в Россию Папы Римского Иоанна Павла II.
После того как епископы РПЦ, "исполнившись Духом Святым", окончательно определили пути развития церкви в XXI веке, контрмеры со стороны национал-православных фундаменталистов становятся малоэффективными: они легко могут быть интерпретированы руководством РПЦ как "носящие антицерковный характер". В философско-политическом же плане решения собора во многом созвучны усилиям команды молодых "неоконсерваторов" в Кремле. Похоже, взаимодействие патриархии и Кремля скоро перестанет быть "декоративным".

 Webmaster

Copyright © 2000 Radonezh.
Дизайн: Григорий Малышев