РЕЛИГИОЗНАЯ ЖИЗНЬ В РОССИИ. Дайджест прессы
No.34, 7 сентября 2000.
Содержание выпуска:

Содержание выпуска.

ИСЛАМСКИЙ ЭКТРЕМИЗМ В ДАГЕСТАНЕ: СТРАТЕГИЯ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ
Гарун Курбанов, директор Института религиоведения и коммуникавистики
Новое дело, N32, 11.08.2000, с.4
События лета-осени 1999 года показали, что мы оказались перед лицом сложного и тревожного явления, получившего название - исламский экстремизм.
Являются ли исламские экстремистские организации реальной силой или это своего рода страшилка? Насколько высока возможность дальнейшего легального участия их в политической жизни республики, и, самое главное, какова стратегия преодоления исламского экстремизма? Свое компетентное мнение по этой проблеме высказывает директор Института религиоведения и коммуникавистики Гарун Курбанов, с которым беседовал корреспондент "НД".
С точки зрения права речь об исламском экстремизме может идти только в том случае, если суждения и действия части верующих идут вразрез с действующим в стране законодательством. Для самого же экстремизма характерно, в первую очередь, пренебрежение и презрение ко всем иным, кроме своей, точкам зрения. И как следствие, призыв к активной и агрессивной деятельности, включая насилие, ради утверждения своих конфессиональных или политических интересов.
В начале 90-х ислам в Дагестане все в большей степени стал превращаться преимущественно в политическую доктрину. На общественную жизнь республики все большее давление стали оказывать созданные исламистами партии и движения, которые выступали с собственными программами переустройства общества на принципах ислама. Все чаще стали слышны утверждения такого рода: "Ислам решает все проблемы, стоящие не только перед мусульманами, но и перед всем миром, оптимальным образом учитывая интересы опять же не только отдельных групп людей, не только мусульман, но и всего человечества, окружающей среды и будущих поколений". Своеобразным стимулятором активности мусульманских религиозных и политических деятелей стали парламентские выборы в декабре 1995 года, на участие в которых стали претендовать сразу два исламских объединения - Союз мусульман России и Движение "Hyp".
Следует отметить, что политизация ислама в достаточно аморфном по своей структуре движении исламистов Дагестана обнаружила две тенденции: традиционализм и радикализм. Вслед за идеологическим размежеванием последовало и организационное. Первые ваххабитские группы стали разворачивать свою деятельность в Буйнакске, Махачкале, а затем и в Кизилюрте. 13 мая 1989 года в Буйнакске ваххабиты из Киргизии, Туркмении, Казахстана и республик Северного Кавказа провели так называемый съезд мусульман, где была достигнута договоренность захватить руководство Духовным управлением мусульман Северного Кавказа. Позднее их последователи проявили себя в селениях Агвали Цумадинского, Эрпели Буйнакского, Каякент Каякентского районов и еще в некоторых селах Буйнакского и Гунибского районов и в Хасавюрте.
Ваххабиты в это время без проблем выпускали и бесплатно распространяли свою литературу, создали широкую сеть телерадиоцентров и учебных заведений. И все это под благовидным предлогом возрождения в республике "истинного" ислама.
Четко просматривались задачи по созданию на территории Дагестана исламской оппозиции, в задачу которой входили подрыв авторитета и оттеснение тарикатских братств, просвещение молодежи через призму нетрадиционных для Дагестана мусульманских канонов, осуществление плана строительства исламского государства (через пропаганду единства исламского мира). Резкое неприятие этих помыслов прозвучало из уст традиционалистов, взявших к тому времени в свои руки бразды правления в ДУМД.
На почве непримиримых противоречий между противоборствующими сторонами произошли крупные внутри- и межнациональные столкновения в 1994 году в Махачкале (около Исламского университета); в 1995 году - в сел. Карамахи Буйнакского района и в Кизилюрте. К примеру, верующие Буйнакского района разорили ваххабитское медресе в Кизилюрте и в сел. Карамахи, разогнали незваных "учителей" из Саудовской Аравии. В 1995 году в ходе выяснения отношений между верующими в сел. Верх. Миатли Кизилюртовского района возникла массовая драка, в которой был убит один человек.
Очередным проявлением экстремизма стал инцидент в одной из махачкалинских мечетей неподалеку от остановки "Дачная". Здесь из-за скандала, учиненного приезжими ваххабитами из Кизилюрта, Хасавюрта, Кизляра, едва не сорвалась пятничная молитва. Средства массовой информации сразу же отозвались сообщениями о различных внутриконфессиональных конфликтах. Вот заголовки: "Вооруженные столкновения религиозных противников", "Ваххабиты готовы к бою" и т.д.
Напряженная общественно-политическая и религиозная ситуация сложилась в селениях Карамахи, Кадар, Чабанмахи, Ванашимахи и Чанкурбе Буйнакского района. 8 сентября 1996 года в Карамахах между представителями противоборствующих религиозных течений произошло крупное столкновение. По сообщению пресс-службы МВД РД, в район противостояния были подтянуты дополнительные милицейские силы, ОМОН МВД Дагестана. Обстановка разрядилась после разъяснительной работы администрации района, представителей МВД и ФСБ.
Экстремисты были непримиримы не только по отношению к суфийским школам Сайда Чиркейского, Магомед-Амина Параульского и Арслан-Али Гамзатова, но и стали выступать против традиционных мусульманских свадебных и траурных обрядов, требовали запретить мовлиды, зикры, установление высоких надгробных памятников.
12 мая 1997 года в Буйнакском районе была спровоцирована групповая драка с применением оружия, которая продолжалась несколько часов. В ходе противостояния погибли два человека и еще двое были ранены. 14 мая прозвучали новые выстрелы и возобновилось групповое противостояние. В конечном счете жители сел разделились по мечетям, разным религиозным направлениям. Жители сел. Карамахи 15 мая 1997 года провели общий сход-митинг джамаатов, на котором приняли обращение к Госсовету и Правительству РД разоружить все местное население и запретить агрессивную секту ваххабитов; предложено также назначать имамов мечетей по представлениям населения. Аналогичное осуждение прозвучало 17-20 мая того же года и на собраниях верующих Махачкалы, Буйнакска, Хасавюрта, селений Губден, Леваши, Ботлих, Акуша, Мехельта. Выступавшие критиковали МВД за потворство вооруженным группам, высшие органы власти - за непринятие мер по ограничению распространения ваххабизма в Дагестане, а представителей Духовного управления - за слабую разъяснительную работу среди мусульман.
Стал прогнозируемым и даже очевиден серьезный внутриконфессиональный кризис. Мусульманское дагестанское духовенство оказалась расколотым окончательно. Его традиционалистская часть, упрочив свои позиции в ДУМД, все решительнее теснила свои оппонентов, а оппозиционная ваххабитская часть все настойчивее склонялась к радикализму и экстремизму. Специфика внутримусульманского противостояния в Дагестане состояла в четком направлении усилий противостоящих течений на формирование негативного общественного мнения об оппоненте. Общественность убеждали в угрозе размывания коренных устоев дагестанского народа и его культурно-национальной самобытности. При этом случались попытки подавления своего оппонента с помощью государства, с привлечением известным образом ориентированных государственных чиновников. Многочисленные попытки найти компромисс, примирить враждующие стороны, призвать к верховенству законности не увенчались успехом.
Манифестом исламского экстремизма в Дагестане стала книга недавно арестованного в Турции М. Тагаева "Наша борьба, или Повстанческая армия имама". Сценарий, описываемый Тагаевым, не был плодом его абсурдных мечтаний. Четко просматривалось влияние идей создателя идеологии современного исламского экстремизма С. Кутба.
Произошедшие затем в Дагестане события стали результатом обострения социально-экономических проблем республики на фоне подрывной деятельности некоторых арабских стран и прямым следствием неурегулированности чеченской проблемы. Можно обнаружить также ряд сопутствующих факторов: глубокие общественно-политические преобразования, отсутствие стабильности в обществе, углубляющееся имущественное и материально-финансовое неравенство, отток сельского населения в города и увеличение безработицы, инфляция, отсутствие правовой защиты и т.д.
Среди множества стимулов, повлиявших на дальнейшую политизацию ислама и развитие исламского экстремизма в Дагестане, следует обратить внимание на немаловажный факт. Перестройка религиозной жизни в Дагестане по времени совпала с открытием в Москве посольств ряда арабских стран. Появление их миссий в России внесло существенные коррективы в тактику деятельности республиканских исламских организаций, центров и партий. К нам в республику стали завозить и бесплатно распространять десятки тысяч экземпляров Корана и религиозной литературы. Международные исламские организации подписывали различные контракты на строительство мечетей и исламских центров, занимались организацией бесплатного паломничества, обучения за рубежом. Создав базу единомышленников среди местных исламистов и пользуясь открытостью республики, посольства арабских стран стали привлекать для работы в Дагестане различные мусульманские фонды и организации. В Махачкале и в других городах открылись филиалы "Организации исламской солидарности", "Ахмед аль Дагестани", "Общество Шамиля", партии "Нахдат", "Джамиат муслими" и т. п. Именно эти организации должны были утвердить арабское влияние в республике. Миссионеры из Саудовской Аравии, Турции, Кувейта, Ливии, Албании, Великобритании, Малайзии, ОАЭ, Туниса специальными рейсами в великом множестве зачастили в республику.
Среди побывавших в Дагестане были известные люди исламского мира: муфтий Албании Хафис Сабрис Коджи, Шейх Мухаммед бен Насер Аль-Абуди из Саудовской Аравии, Махмуд Назым Адиль-шейх Кибриса из Турции и др. Надо сказать, что их влекли в Дагестан не только памятники древнего Дербента и кладбище "Къырхлар" сорока первых асхабов Пророка Мухаммеда, погибший за исламскую веру в Дагестане еще в VIII веке. Гости озвучивали в Дагестане свою концепцию социально-экономического и политического устройства общества и находили поклонников среди некоторых дагестанцев.
Очевиден целый комплекс проблем, обусловивших перерастание фундаментализма в экстремизм. Немаловажное значение имели процессы, происходившие на Кавказе в целом и в Чеченской Республике в частности. Превращение ислама в интегральную часть политической надстройки Чеченской Республики, активное его участие в становлении и управлении республикой через созданные там муфтият, совет улемов и шариатские суды активно подстегивали устремления дагестанских исламистов.
Близость позиций определяли возникшие региональные религиозно-политические организации. В 1992 году в Грозном был создан Высший религиозный совет народов Кавказа во главе с шейх-уль-Гаджи Аллахшукюр Пашазаде. Появилось Управление мусульман Кавказа и Консультативный совет международного форума "Кавказский дом". Немаловажное значение имели происходившая ломка привычных социальных отношений, издержки становления капитализма и рынка.
Вместе с тем, основным каналом распространения ваххабизма на Кавказе являлась бесконтрольная долларовая экспансия, совершаемая ваххабитскими центрами из Саудовской Аравии, Кувейта и других стран мусульманского мира. Свидетельство тому - секретное донесение службы контрразведки РФ, датированное ноябрем 1992 года. По оперативным данным, "только филиалу в Дагестане Саудовской Аравией было выделено 17 млн долларов. В республике иноземные эмиссары активно использовали структуры Махачкалинского исламского культурного центра. При этом среди эмиссаров преобладали приверженцы ваххабитского толка ислама, финансирующие Исламскую партию возрождения. В этом плане выделяются гражданин ОАЭ Сервах Абед Саах, организовавший в Кизилюртовском и Хасавюртовском районах издание, пропагандирующее ваххабизм, а также руководитель филиала Международной исламской организации "Спасение" по Северному Кавказу и Азербайджану гражданин Алжира Зарат Абдель Кадир".
Серьезную активность в Дагестане проявляла и другая саудовская организация МИОС ("Аль Игаса") и ее лидер некто Дагистани.
По сведениям ФСБ РФ, Абдель-Хамид Джафар Дагистзни возглавлял русский отдел "Аль Игаса" в Саудовской Аравии. Одновременно служил имамом мечети в Медине и с 1992 года выполнял на Северном Кавказе деликатные поручения одной из саудовских спецслужб. В 1994 году посольству Саудовской Аравии было заявлено о нежелательности его пребывания на территории России.
Значительную поддержку исламистам в Дагестане оказывала и оказывает Турция. Об этом свидетельствует разоблачение здесь турецкого агента Исхака Асапа. Исламские организации Турции, среди которых "Тюркен диянат Вакфи", придают большое значение обучению дагестанской молодежи. Министерство национального образования Турции ежегодно тратит на это до 80 млн. долларов.
Необходимо сказать и о том, что исламский экстремизм - это и реакция на происходящие у нас процессы. Это, в основном, политика, обусловленная коррумпированностью высшего чиновничества и крупных политиков, бюрократизмом, игрой в демократию при выборах в различные представительные органы, зависимость судебной системы, предвзятость при должностных назначениях, а также казнокрадство и взяточничество. При этом следует учесть два существенных момента. Во-первых, все эти противоречия большинством воспринимались в форме нравственного кризиса, отождествляемого с упадком религиозной веры. Во-вторых, специфика политической ситуации в республике заключалась в том, что она оставляла возможность выражения недовольства только через религию, через ислам, а единственно возможным местом политического самовыражения стала мечеть. Существенным было и то, что в этой сложной ситуации Управлением по делам религий при Правительстве РД не было создано целостной модели государственно-религиозной политики в республике. Тактические и стратегические цели в преодолении нарастающего экстремизма остались необозначенными. Наоборот, имело место самоустранение этого органа от решения возникающих проблем.
Немаловажным здесь было своекорыстное и бесчестное заигрывание с исламом не верящих ни в бога, ни в черта политиканов, которые не осознавали, что религия всегда связана с эгоистическим расчетом - пусть я пострадаю за веру, зато после смерти получу сполна. Эта обратная сторона ислама делала его столь привлекательной для нечистого энтузиазма и рабского сознания тысяч людей, готовых взорвать весь мир, если им не удается утвердить ислам. Ислам, как и столетия назад, все еще оказывается прибежищем для тех, кто с оружием в руках хочет утвердить свой порядок. И было бы стратегическим просчетом закрывать глаза на то, что всякая религия, в том числе и ислам, способна развиваться в агрессивном направлении, независимо от бесконечных заклинаний некоторых религиозных апологетов, неустанно повторяющих, что экстремизм и терроризм "вне религии, вне ислама". Живительная среда для исламского экстремизма в Дагестане, увы, сохраняются.
Безусловным является и то, что современный исламизм в Дагестане имеет культурологический аспект. Многие видели в исламизме и в обращении к культурному наследию "золотого века" мусульманской общности (Уммы) и комплексу нравственных ценностей, предписанных шариатом, единственную возможность сохранения внутренней целостности и органического единства Дагестана. Этот процесс рассматривался как "путь душевного спасения" и благополучия Дагестана. На самом деле, социальная справедливость, предлагаемая исламом, стала лишь фундаментальной доктриной исламизма. На первом же этапе исламского возрождения появилась прослойка лидеров, выступающая за признание ислама государственной религией, а в перспективе - за создание исламского государства. Для этого, по их утверждению, имеются все условия: преимущественно большинство населения исповедует ислам, основная территория Дагестана заселена мусульманами, исламские организации носят ярко выраженный мобилизационный характер и в состоянии при необходимости контролировать ситуацию в республике.
Сложность реализации этих опасных утопий заключалась в разных подходах. Сначала ставки делались на просвещение и убеждение, на легальный парламентский способ. Затем возможным показалось силовое создание условий для построения исламского общества. Экстремисты предпочли именно этот вариант. Они предполагали путем вооруженного столкновения, войны захватить власть, а затем уже осуществить исламизацию общества. Им было неведомо, что этот путь не ведет к успеху. Неадекватное восприятие экстремистами происходящего в стране и своего места в обществе, неприемлемость идеологии исламского экстремизма для подавляющего большинства населения республики - в числе главных причин провала мертворожденной концепции.
Сейчас Дагестан проходит кризисную пору. Уже можно провести определенную параллель с республиками, которые уже прошли эту стадию. И у нас резко возросли антиклерикальные, антиваххабитские и антиэкстремистские настроения. Одновременно наблюдается и снижение роста уровня религиозности населения. По нашим данным он составляет 64,7% против 73% в 1995 году. Однако есть еще много людей, стремящихся через религию найти средство для разрешения социальных и духовных проблем. Об это свидетельствуют результаты социологического опроса.
На вопрос: "Должны ли религиозные организации участвовать в политической жизни республики?" 41% опрошенных посчитали, что должны.
Цифры говорят о том, что значительная часть дагестанцев симпатизирует исламизации государственной и общественной жизни. И, тем не менее, по мнению исследователей, ни народы, ни правящие партии или круги, ни общество в целом сегодня не готовы жертвовать чем-либо ради субэтнической, панисламской общности, предлагаемой мусульманскими экстремистами. Это очень важное условие для того, чтобы сохранить светский характер государственности, объявив формулу "религия - вера наших отцов".
Но стратегия властей, на мой взгляд, должна исходить из необходимости деполитизации ислама. Республика не может принимать ислам в качестве официальной идеологии и в своей практической и законотворческой политике не должна исходить из его предписаний. Исламские, как и другие религиозные организации, в соответствии с конституционным принципом, не должны выполнять функции органов государственной власти и местного самоуправления. Они не должны участвовать в деятельности политических партий и выборах в органы государственной власти. Эти ограничения - важное условие бесконфликтного функционирования религии и обеспечения равноправия всех конфессий в Дагестане. Основная задача, как минимум нейтрализовать религиозные партии и движения в их устремлениях к инициации бывших "союзнических" отношений с государством, когда религиозные организации служили прикрытием для деятельности различных спецслужб, получая взамен всякого рода привилегии.
Весьма существенным является отход от иллюзий относительно безучастности государства в религиозной сфере. Оно должно вернуться к практике регулирования и контроля за религиозной ситуацией в целом. Совершенно недопустимо, чтобы государственную религиоведческую экспертизу поручали экспертному совету Духовного управления или его представителям. Как недопустимо и то, чтобы обучение в религиозных образовательных учреждениях проводилось с одобрения религиозной организации. Разрешительная система - это прерогатива государства.
Необходимо отойти от ситуации, когда в обмен на лояльность к власти религиозные организации получают те или иные государственные функции. Это очень удобно, чтобы подручные религиозные организации выполняли бы функции некоторых бездеятельных государственных органов. Но в перспективе это только усугубит внутриконфессиональный конфликт и увеличит сопротивление экстремистов с одной стороны, и притязания религиозных организаций на власть - с другой. Нужно предпринять срочные меры, чтобы ввести светские дисциплины в перечень предметов духовных учебных заведений.
Достаточно очевидна и необходимость систематических исследований по социальной, политической и духовно-нравственной ориентации исламского духовенства, определения характера связей религиозных организаций между собой и с внешним миром, со светскими властями и социальными и культурными структурами. Информацию такого рода позволяют получить не апологетические изыскания представителей духовных управлений и религиозных партий, для которых религия неприкосновенное, недоступное "священное животное" для всякого постороннего глаза, а научные религиоведческие исследования. Необходимость таких исследований заключается в том, что религию следует рассматривать как социальное явление, реализующее свои функции в обществе и определяющее причины и мотивацию поведения людей определенного типа.

 Webmaster

Copyright © 2000 Radonezh.
Дизайн: Григорий Малышев