РЕЛИГИОЗНАЯ ЖИЗНЬ В РОССИИ. Дайджест прессы
No.39, 12 октября 2000.

Содержание выпуска.

РЕАБИЛИТИРОВАНЫ ДВА ВЕКА СПУСТЯ
Любовь Путилова
Континент. N40, октябрь 2000, с.14
Недавняя, в середине августа, канонизация Архиерейским собором 860 подвижников - беспрецедентный по своим масштабам и значимости факт в жизни Церкви.
Впервые канонизировано такое число новомучеников - клириков и мирян, пострадавших за веру. Создание подробных повествований, их житий - дело будущего. Между тем среди вновь канонизированных святых есть те, чьи подвиги давно были известны, но оценены так высоко только сейчас.
Пожалуй, наиболее интересная фигура среди них - митрополит Ростовский Арсений Мацеевич (1697-1712 годы), вступивший в противоборство с самой Екатериной II. Противостояние Церковь - власть и обличение первой неправедных действий второй широко распространено в русской истории. Вспомним многочисленный именно на Руси чин юродивых, Ивана Грозного и пытавшегося остановить пролитие невинной крови митрополита Филиппа, задушенного Малютой Скуратовым. В тех условиях именно Церковь зачастую играла роль политической оппозиции, а святые были совестью нации, С высокой трибуны проходившей 6-7 сентября в Москве международной конференции "Проблемы святых и святости в контексте истории и права" было сказано: "Святые всегда составляли тот стержень, который помог человечеству выжить, продвигаться по пути прогресса". Директор Института российской истории РАН Андрей Николаевич Сахаров публично покаялся (надо отдать ему должное), сказав:
"... В течение стольких лет мы делали вид, что этих людей не было, что они никакого влияния не оказывали, - это была огромная фальсификация истории".
Но вернемся к Арсению. Что же за подвиг он совершил, за что пострадал? Почему народ, обладая стихийным чувством справедливости, встал на его сторону, безмолвно признав его правду, а не всесильной Екатерины Великой, стремившейся насадить среди своих подданных дух свободы, вольтерьянства и просвещения?
Неприязнь Екатерины к Арсению, имевшая, возможно, и какую-то сугубо личную причину, проявилась уже в начале царствования. Митрополит Ростовский - представитель древней и знаменитой кафедры - не был приглашен на торжество коронации императрицы. Ей, безусловно, были известны его "дерзости", которые, впрочем, терпела и Елизавета Петровна. Так, Арсений, как член Священного Синода, отказался приносить установленную присягу со словами: "Исповедую же с клятвой крайнего судию духовные сия коллегии быти... государыню нашу". О чем и подал соответствующее донесение, настаивая, что "крайний судия" - только Иисус Христос, Господь Бог наш.
После коронации Екатерина II собралась в Ростов на церемонию переложения мощей святого Дмитрия Ростовского в новую, серебряную, раку. В письме она писала: "Я знаю властолюбие и бешенство Ростовского владыки, я умираю, боясь, чтобы он раки Дмитрия Ростовского без меня не поставил". И распорядилась поставить в церкви охрану - майора с солдатами.
Какой же реакции следовало ожидать императрице, когда в 1764 году одним росчерком пера она фактически уничтожила четыре пятых российских монастырей? Деяние, сопоставимое с гонениями на Церковь в советское время. Это злосчастный указ 1764 года об изъятии церковных имуществ и о штатах денежного жалованья духовенству. Большинство монастырей, оказавшихся "за штатом", не имея средств на свое содержание, пришли в запустение, многие закрылись, от иных осталась только церковь в качестве приходской.
Колоссальный денежный доход и обширные земельные имения в основном миновали и государственную казну, будучи розданы в виде подарков многочисленным фаворитам. Вот цифры: до введения штатов в России (Великороссии) было 732 мужских и 222 женских монастыря. Штатами же положены 161 и 39 соответственно. Остальные брошены на произвол судьбы, и многие, особенно в провинции, закрылись, не приспособившись к "новой экономической ситуации".
Открытый протест выразил - нет, не Синод, а митрополит Арсений Мацеевич, поляк по происхождению, публично и нелицеприятно для императрицы высказываясь по этому поводу. Более того, в церкви он провозглашал "анафему обидчикам церквей и монастырей". Екатерина назначила расследование в Синоде и сама прибыла на заседание. Крестовую палату Кремля, где оно проходило, окружили толпы сочувствующего народа. (Кстати, через некоторое время после суда неожиданно рухнула смежная с Крестовой палатой церковь Трех Святителей.)
Арсений на заседании говорил столь резко, что императрица зажала уши, а ему приказала заклепать рот. Несчастного присудили к лишению сана и суду светскому, по которому за оскорбление Величества полагалась смертная казнь. Троим священникам, снимавшим с него архиерейское облачение, Арсений предсказал скорую смерть, что в точности сбылось.
Екатерина все же смягчила приговор: оставила ему монашеский чин и послала в ссылку - сначала в Ферапонтов, а потом в архангельский Николо-Карельский монастырь. Арсений и здесь не скрывал своих взглядов, утверждая, что страдает за правду. Почитали его и монахи во главе с архимандритами, даже принимали от него благословение. Но кто-то донес.
Дело повторно в 1767 году рассматривала сама Екатерина и приказала заточить опального митрополита в темницу в Ревеле (Таллин), лишив его монашества и имени, дав прозвище Андрей Враль. Коменданту Тизенгаузену она писала: "У вас в крепкой клетке есть важная птичка. Береги, чтоб не улетела! Надеюсь, что не подведете себя под большой ответ. Народ очень почитает его изстари и привык считать святым, а он больше ничего, как превеликий плут и лицемер... А в болезнях велите его лечить и предпишите тем, кои около его, чтоб с ним без грубости обходились".
Ежемесячно в Петербург посылались рапорты с донесением, что "известный арестант" (имя его запрещено было упоминать под угрозой смерти) содержится по инструкции и "ведет себя тихо". Ему давали книги и Священное Писание. На стене своей темницы Арсений начертал углем слова: "Благо, яко смирил меня еси".
В народе с надписью "Андрей страдалец" распространялись его портреты: тесная темница (размер ее был три с небольшим на два метра), кусок хлеба на окне, арестант, в тулупе и треухе, а на стене - изображение Арсения в облачении митрополита. В последние свои земные часы как архипастырь предстал он исповедавшему его священнику, в ужасе сначала было выбежавшему из темницы. Похоронили Арсения у русской Никольской церкви Ревеля, а над могилой позже построили Успенский придел. Говорили, что мучитель Арсения, чиновник Тайной канцелярии Шишковский, до самой смерти посылал в Ревель деньги на панихиду по нем. А один из почитателей его памяти, орловский помещик Лопухин, поставил ему памятник в своем имении.
Канонизация такой фигуры, как Арсений Мацеевич (а просто канонизаций, без определенного подтекста, не бывает), принятие недавно уникального документа - социальной доктрины РПЦ с тезисом о возможном неповиновении государству - все говорит о том, что Церковь намерена занять новую, более независимую, позицию по отношению к власти с возможностью открытой критики ее действий.

 Webmaster

Copyright © 2000 Radonezh.
Дизайн: Григорий Малышев