В ПОИСКАХ УТРАЧЕННОЙ ИДЕИ

Н.С.Леонов: "Национальная идея - то, что выстрадано самим народом"

- Николай Сергеевич, многие хорошо вас знают как блестящего политического аналитика, постоянного обозревателя телепередачи и журнала "Русский дом" по об-щественно-политическим вопросам. Сегодняшнее интервью хотелось бы посвятить иному, более важному аспекту нашего бытия, о котором бывает гораздо сложнее го-ворить, - духовной жизни. Каким был ваш путь к вере?
- Должен сказать, что первый шаг в моем становлении как православного христианина сделал, когда познакомился с отцом Тихоном, наместником Сретенского монастыря. В православных священнослужителях меня поразила внутренняя целостность: глубокая ду-ховность и всемерная забота о судьбе Отечества. Очень многие люди из светского поли-тического мира, которые рядятся в патриотов России, легко меняют свою шкуру, легко отбрасывают свои убеждения, легко отрекаются от своих вчерашних взглядов. Таких по-литиков мне за свою жизнь пришлось повидать немало, а уж последний этап российской истории просто убедил меня в том, что верить политическим лидерам нельзя. Нет у них внутренней духовной крепости, нет того подвижничества, которое вело наших духовных отцов в самые тяжелые для нашего Отечества периоды, когда люди не колеблясь шли на самые страшные испытания, на мученическую смерть. И сам стал совсем по-другому смотреть на людей, которые создавали историю, славу и духовную крепость Русской Пра-вославной Церкви.
- Когда вы познакомились с отцом Тихоном?
- Мы познакомились четыре года назад, когда после долгого периода душевного не-строения я стал искать свое место в рядах защитников Отечества, когда я пришел в "Рус-ский дом", когда обратился к Церкви. Конечно, мои первые шаги воцерковляющегося человека были очень для мен трудными, поскольку я пришел к вере после семидесяти лет неверия. Не было воинствующего начала в моем атеизме, но я был членом Коммуни-стической партии в течение сорока лет. И хотя мне не приходилось заниматься внутрен-ними проблемами нашей страны (большую часть жизни я провел или зарубежом или за-нимаясь зарубежными проблемами), но я был атеистом. У меня не было даже возможно-сти прикоснуться к духовным истокам нашей веры: там, где я жил, не было ни православ-ных храмов, ни православных священников. Я знал многих католиков, в том числе свя-щеннослужителей, но к католицизму всегда относился как к религиозно-политическому учению, которое глубоко враждебно и России, и Православию.
- Вы неоднократно бывали в Псково-Печерском монастыре. Каковы ваши впечат-ления от этих паломничеств?
- Инициатором моей поездки в Псково-Печерский монастырь, был отец Тихон, который сам был там когда-то послушником. Мы пробыли в Печерах несколько дней, пожили бок о бок с братией, постарались принять участие в трудах обители. Поскольку я никогда не знал этой жизни, то знакомство с монастырем произвело на мен глубочайшее впечатле-ние. Всю жизнь нас убеждали, что монастыри - это захребетники, паразиты, которые жи-вут за счет народа. А там я увидел, что братия не только кормится сама, не только сама обеспечивает свою святую обитель, но и помогает бедным, местным жителям и громад-ному количеству паломников. То же самое я вижу и в Сретенском монастыре, где столу-ется множество людей, не имеющих к нему отношения.
Особое впечатление произвели на меня братские молебны, которые начинаются рано и на которых почти не бывает мирян. Пещерные храмы создают особую молитвенную атмо-сферу, обстановку духовной сосредоточенности, отрешенности от земных проблем: здесь лучше, чем где бы то ни было, чувствуешь себя наедине с Богом. В эти ранние часы, в по-лутьме, со святой молитвой на устах в храме, где веками совершаются богослужения, ко-торые в Псково-Печерском монастыре никогда не прекращались, - все это производит впечатление незабываемое. Как бы ни складывалась жизнь, там никогда не гасли свечи, не прекращалась молитва... Конечно, дни, проведенные в монастыре, очень сильно укрепили меня в вере. Я участвовал во всех службах, связанных с праздником Успения. Никогда не забудутся и удивительные картины тех дней: например, как наш хороший друг отец Фи-ларет благословлял школьников, пришедших помолитьс перед началом учебного года, и окроплял их святой водой. Зрелище невероятного оптимизма, жизнеутверждения. Сохра-нившиеся фотографии, видеозаписи вновь переносят в ту упоительную атмосферу духов-ного счастья, которого, к сожалению, у многих наших сограждан нет возможности даже испытать.
- Наверное, для Вас Псково-Печерский монастырь был интересен и в историческом отношении?
- Да, поскольку я историк по образованию. Историю наших монастырей нельзя отделить от истории России: они не только были крепостями духовными, но и в прямом смысле во-енными. Мы знаем, как русские святые обители сопротивлялись иностранным нашестви-ям, и Псково-Печерский монастырь тому прекрасный пример: вспомним хот бы нападе-ние Стефана Батория. Вообще судьба нашего государства и судьба Православной Церкви неразделимы.
Раньше нам говорили, что монахами становятс люди ущербные, под влиянием душев-ных травм, трагедий в личной жизни. Сейчас в монастырскую братию входят сильные ду-хом и телом люди, я бы даже сказал, сливки общества. Я беседовал с ними и должен ска-зать, что среди них есть подлинные Пересветы, готовые хоть сейчас пойти на Куликово поле и встать на защиту Земли Русской.
- Удалось ли вам в Псково-Печерском монастыре побеседовать со старцами?
- Да, мне очень сильно повезло: меня принял отец Иоанн (Крестьянкин), который меня благословил, подарил мне некоторые святыни. Я обращался к нему не только с тем, чтобы получить крепость в дальнейшей работе, но и с особой просьбой - помочь своими святыми молитвами в одном деле. И надо сказать, что результат был стопроцентный: в том вопро-се, в котором я просил его молитвенной помощи, Господь его услышал сразу и разрешил эту проблему. Вообще значение этой поездки проявилось в одном происшествии на об-ратном пути из Печер в Москву. Мы ехали в машине с отцом Тихоном. Батюшка сидел за рулем. Проехав около тридцати километров, отец Тихон вдруг почувствовал что-то не-ладное. Никаких внешних поводов для беспокойства не было: неполадок не ощущалось, машина бежала ровно, дорога была сухой. Я сидел рядом и сказал: "Отец Тихон, по-моему, Вы напрасно беспокоитесь, все нормально". Батюшка продолжал говорить, что что-то не так. Остановили машину. И стоило только отцу Тихону приподнять капот ма-шины, как сразу вспыхнул пожар. Оказалось, что горловина, куда заливается масло, не была закрыта, масло разбрызгалось, и когда мотор раскалился, оно загорелось. Еще две минуты езды, и машина просто бы взорвалась. Но, к счастью, отец Тихон по какому-то наитию свыше почувствовал неладное. Пожар едва начался, и мы сумели его быстро пога-сить, промыли мотор, остудили его, снова залили масло, крепко закрутили все и без при-ключений добрались до Москвы. Видимо, Господь предупреждал нас: будьте вниматель-ны, будьте осторожны. С другой стороны, Он не дал нам попасть в беду. Поскольку все это было связано с поездкой в Псково-Печерский монастырь, я увидел здесь проявление Промысла Божия.
- Вы говорили об отце Тихоне, который являетс вашим духовником. Как склады-ваются ваши отношения, советуетесь ли вы с ним при рассмотрении общественно-политических вопросов?
- Складываются наши отношения очень хорошо, очень дружески, очень оптимистично. У нас никогда не бывает ни в чем разногласий. Абсолютно. Если иногда какая-то моя по-литическая позици выглядит не так, как ее понимает духовник, мы обязательно ее де-тально обсуждаем. И не было случая, чтобы мы не пришли к взаимопониманию. Причем в очень короткое время. Мы очень часто работаем вместе, даже на экране вместе появляем-ся. Серьезных противоречий у нас быть и не может, потому что и я, и мой духовник руко-водствуемс стратегическими, фундаментальными целями: защита интересов Отечества и интересов Русской Православной Церкви. Если у меня возникают какие-то проблемы личного характера, я прошу духовного отца помолиться за меня. Отец Тихон и крестил меня, и венчал меня - что делать, лучше поздно, чем никогда. Я ему во всем доверяю. Ко-гда встают вопросы, где моих знаний оказываетс недостаточно, я, конечно, обращаюсь за советом к нему.
- А такие вопросы есть?
- Конечно, есть. И я внимательно прислушиваюсь к его мнению. Несмотря на то, что я почти вдвое старше отца Тихона, есть вопросы, в которых его знание, его опыт оказыва-ются более значимыми, чем мой. У меня опыт велик, но, к сожалению, большая его часть лежит в той, советской эпохе. Я считаю советы отца Тихона обязательными для себя. А иначе зачем же духовный отец?
- Вы обсуждали с отцом Тихоном свое выдвижение в кандидаты?
- Безусловно. Я никаких шагов не делаю, не посоветовавшись со своим духовным отцом. А уж тем более таких, как согласие баллотироваться на пост депутата Государственной Думы. Я у отца Тихона прошу благословения на изложение некоторых своих точек зрения по политическим и социальным вопросам, мнений, которые мне порой кажутся слишком резкими. Я уж не говорю о том, что в личной жизни помощь духовного отца являетс для меня абсолютно необходимой.
- Бывают ли у вас встречи, общение с другими священниками?
- Я уже не могу обойтись без этих встреч. Скажем, в минувшее воскресенье я ездил в го-род Истру, где выступал перед слушателями воскресной школы, где собрались и священ-нослужители Истринского района.
- Они Вас сами пригласили?
- Да, они меня пригласили. Я немедленно дал согласие. Там был отец Георгий, благо-чинный Истринского района, был отец Спиридон, настоятель Аносинского монастыря. И пять первых вопросов мне задали именно священники. Могу сказать, что огромное впе-чатление на мен произвели две встречи с недавно почившим Владыкой Василием (Род-зянко): я навещал его в больнице и потом на дому вместе с отцом Тихоном.
- Не было ли у вас каких-то трений, непониманий с кем-то из духовенства, может быть, в связи с вашими взглядами, вашей прошлой работой?
- Нет, никаких конфликтных ситуаций никогда не возникало. Я априори считаю священ-нослужителя в чем-то превосходящим меня. Он смог сделать такой шаг, на который у ме-ня когда-то не хватило ни знаний, ни жизненной подготовки, ни смелости, если хотите, ни крепости духа. В моем понимании человек, посвятивший себя на служение Богу, непре-менно стоит выше того, кто посвятил себя служению людям. Две разных категории: слу-жить Богу - значит обладать более высокими морально-нравственными, духовными каче-ствами, по сравнению с нами, чиновниками, которые служат людям, одному государству.
- Вы, конечно, помните, праздничную трапезу в день Сретения Владимирской ико-ны Божией Матери, когда Святейший Патриарх обратился к вам, Александру Ни-колаевичу Крутову, Евгению Константиновичу Никифорову с приветственной ре-чью, напутствием, где призвал вас, мирян, к активному участию в политической жизни, поскольку дл священников это неполезно. Как вы восприняли это благосло-вение?
- В словах Святейшего я увидел определенную озабоченность тем, что в нашем государ-стве есть политическая пустота. Речь идет вот о чем. Работая долгое время на Западе, я видел, что в крупнейших странах есть христианские партии: в Германии, например, пра-вящая партия называетс "Христианско-демократической", то же самое в Италии. В Ис-пании это мощное движение "Opus Dei" (Божье дело), в Латинской Америке это выраже-но еще сильнее. Я давно думаю, почему в России, православной стране, нет политической партии, которая несла бы в себе помимо светского компонента элементы Православия. Речь идет о создании мощной объединенной православной народной партии, которая бы выражала интересы огромного числа верующих нашего государства.
- Не получится ли это аналогом католических структур?
- Нет, не получится. Вера без дел мертва. Если мы не будем действовать, какой ответ мы будем давать Богу? Россия, где только на выборах принимают участие 32 партии, где за-регистрировано более двухсот партий и объединений, представляет собой жалкое зрелище политической разобщенности. Она разбита на эти 200 клетушек, каждая из которых испо-ведует какую-то свою, обычно весьма сомнительную идею. В то время, как у нас есть од-на идея, одно мировоззрение, которое объединяет подавляющую часть людей, - это Пра-вославие. Нательный православный крестик - вот что объединяло и объединяет русских людей. А бесконечное количество партийных стандартов, эмблем только разрушает обще-ство. Православные люди должны иметь интсрумент для выражения своих политических взглядов. Смешно сказать, что мы имеем Думу уже второго созыва, а там нет ни одного депутата, который публично не побоялся бы назвать себя православным. Есть люди, кото-рые принимают Православие, даже ходят иногда в храм, но они все еще пребывают в пле-ну какого-то первобытного страха - боятся публично исповедать свою веру.
- То есть слова Святейшего были об этом?
- По крайней мере, я их интерпретировал для себ так. Конечно, Святейший накладывает ограничени на участие священников в политике. Но мы, миряне, обязаны создать такое движение. Я вижу в этом веление времени.
- Были у вас еще встречи с Патриархом?
- У нас не было встреч, бесед со Святейшим один на один, но иногда на помазании, в храме Патриарх одной-двумя фразами даст понять, как он оценивает наши действия или выступления. За это я ему бесконечно благодарен.
- Сейчас явно ощущается дефицит нравственности в политике. Возможны ли во-обще в этой сфере этические нормы?
- Политику часто называют грязным делом. И мы видим, сколько сейчас выливается всякой грязи, особенно когда речь идет о борьбе за пост президента: скажем, скандалы со Скуратовым, нападения Доренко на мэра Москвы и ответные шаги последнего. Все это, на мой взгляд, абсолютно не соответствует нормам христианской морали. Мы ведем борьбу с позиций православной нравственности, мы не собираемся пользоватьс какими-то гряз-ными приемами, "избирательными технологиями" и проч., чтобы добиться победы. "Не в силе Бог, а в правде",- говорил Александр Невский. Если мы хотим, чтобы наша страна была достойна уважения, мы должны прежде всего уважать друг друга.
- Последние несколько лет политики, пресса постоянно говорят о "национальной идее". Что стоит за этими разговорами и этим понятием?
- Категория "национальная идея" скорее является сейчас предметом политических спе-куляций и неким вечным занятием для чиновников, которые создают рабочие группы, со-чиняют длинные документы, выносят их на утверждение, на другой день забывают. На-циональная идея - это то, что выстрадано самим народом. Это не сочиненная в кабинетах чиновников концепция. Даже в предыдущий период нашей истории была национальная идея - построение социализма. Все действия в государстве подстраивались под нее, по крайней мере, на словах. Но жизнь ее опрокинула. Народ в нее не поверил, да и сами ли-деры не поверили. У нас произошел великий крах: народ наш оказался без идеи. Именно поэтому произошло разрушение государства и всех государственных институтов. В про-шедшие десять лет одна была идея: "Воруй, сколько успеешь".
- До революции знаменитый лозунг-идея, впервые сформулированный министром народного просвещения графом Уваровым, был таким: "Православие, самодержа-вие, народность". Можете ли вы предложить подобную триаду для современной Рос-сии?
- Я бы предложил следующую концепцию: "Православие, сильная власть, национальная безопасность". Православие - это наша духовная основа, на которой основана и наша культура. Конечно, 70 лет атеизма в стране сделали свое дело. Они привили людям опре-деленную апатию в вопросах духовности, церковности. Наш народ сейчас представляет собой кучу кирпичей, из которых новую стену (тем более Кремлевскую) не сложишь, если не будет связывающего их цемента. И сейчас роль связующего элемента может выполнить только Православная Церковь - никому другому не поверят. Церковь никого не обманы-вала. И единственный, кто может предложить положительную программу, - это Право-славная Церковь.
- Мы говорим о Православии как о духовном фундаменте. Но в каком смысле? Что, все вдруг станут глубоко верующими, будут регулярно ходить в церковь?
- К этому надо стремиться. Конечно, корни, которые активно выкорчевывались, не могут сразу восстановиться. Но постепенно этот процесс происходит, и каждый новый храм, ка-жда восстановленная часовенка становится очагом, вокруг которого разрастается косте-рок Православия. Должно произойти восстановление церковной инфраструктуры, выра-жаясь гражданским языком, тогда будет возрождаться и духовная жизнь. Что же касается сильной справедливой власти и охраны национальной безопасности, то это предмет от-дельного разговора, но без них строительство нашего государства невозможно.
- Вы говорили о своем неприятии католицизма. В своей деятельности разведчика вы сталкивались с совпадением интересов Ватикана и иностранных разведок?
- Многократно. Вы, наверное, помните эту историю с покушением на папу римского. Это было где-то в конце 70-х. На папу прямо во время религиозной процессии было со-вершено покушение: в него стрелял турецкий террорист по фамилии, кажется, Агджа. Он входил в организацию "Серые волки". Вроде бы понятно - покушение на папу римского со стороны мусульманина. Но и Ватикан, и весь Запад стал раскручивать весь материал следствия в таком направлении, чтобы это обернулось против Болгарии. Всё приписали проискам болгарских спецслужб, у которых якобы этот Агджа то ли был агентом, то ли действовал по их указаниям. И развернулась дичайшая антиславянская компания. Ну еще, конечно, и антисоветская, так как мы были друзья и союзники. Несколько лет вся запад-на печать молотила одно и то же: папа римский - жертва болгарских спецслужб. И когда они добились своих целей, сформировали нужные умонастроения, тогда появились мате-риалы о том, что Агджа никакого отношения к болгарам не имел, он действовал из других побуждений. Материалы следствия, естественно, не были опубликованы, зато была искус-ственно создана остра конфронтация между верующими католиками и славянами - абсо-лютно на ложной основе.
- С чем, по-вашему, связана такая позици Ватикана?
- Знакомство с католической религией, да и с историей ватиканского натиска на Восток, который начался еще очень давно и продолжается до сих пор, убеждало меня в том, что в Православии они видят духовную опору Руси, а потому и считают его своим главным вра-гом. Россия защищается от нашестви католицизма уже столько столетий: еще тевтонские рыцари шли с крестом и мечом на Русь, и всегда на всей линии соприкосновения Право-славия с католицизмом проходила кровавая война. Украина была полем побоищ между католиками и православными. Там появилась уродлива униатская церковь - по сути, ка-толическая. Сейчас речь идет о том, чтобы отдать остальную часть России в свободную колонизацию католикам. Надо же соображать, что Россия ослаблена, а значит и ее Цер-ковь переживает большие трудности. И натравить на нее сейчас католическую овчарку, отдать Россию на откуп папе - это значит обречь страну на латинизацию, при крайне сла-бом сопротивлении со стороны нашего государства и Церкви. Ресурсы католической церкви несравненно выше, ее организация, кадровая мощь сильнее. Конечно, нормальный русский человек скажет, что необходима защита наших собственных ценностей. Почему мы должны всем давать делать то, что они хотят?
- А почему у нас предоставлена такая свобода действия для сект? Причем сект лю-бых мастей, начиная от тоталитарных и кончая экзотическими.
- Я не связываю распространение сект в России ни с какой религиозной потребностью ни нашего населения, ни нашей страны. Это чисто политическая акция, направленная на раздробление единства российского общества, русского народа и, конечно, нанесение прямого удара по Православной Церкви. Ведь они же приезжают сюда, эти секты, не так, как приезжали настоящие миссионеры в старое время, рискуя всем, неся перед собой только Библию и крест. Они приезжают с огромными ресурсами денежными. Они снима-ют колоссальные помещения, дворцы культуры. Сколько раз слышали мы это. Они арен-дуют целые стадионы, они проводят театрализованные шоу, они дарят такое количество литературы, привилегий, вплоть до командировок и поездок за рубеж, которое явно не имеет ничего общего с религией. Это агрессивное вторжение носит явно политический характер. Я боюсь за наше Отечество, потому что каждая из этих сект является духовно изуверской, как правило. Сколько у нас несчастых матерей, у которых секты по сути ук-рали детей, объединяются в целые комитеты. У нас работают целые Центры по реабили-тации людей, пострадавших от сект.
- Николай Сергеевич, еще до своего крещения вы знали наизусть многие молитвы, Символ веры, читали Катехизис, Библию. С чем это связано?
- Библию я прочитал после института. Когда впервые приехал за границу, то сразу по-шел в книжный магазин и купил ее - у нас же Библии было не достать. Я читаю ее посто-янно. К Библии обращаюсь не только с духовными нуждами, но и, например, в своей преподавательской работе в МГИМО. Я читаю лекции по информации и спрашиваю сту-дентов, какой бы они могли привести пример самой добротной информации. Они встают в тупик. Я говорю: посмотрите на обращение Бога к Ною накануне потопа. Эта информация являетс образцовой: она полна, актуальна, абсолютно нова, достоверна, а к тому же еще и секретна. Так что Библию я изучал основательно - еще и потому, что по работе прихо-дилось много общаться с католиками. Кроме того, я был знаком с Фиделем Кастро, кото-рый учился в духовных школах (у него даже книга есть - "Фидель о религии").
- Часто у людей возникает вопрос, связанный с вашей прошлой деятельностью. КГБ был все-таки репрессивной машиной. Как же вы оттуда пришли к Церкви, ко-торая есть царство любви и свободы?
- Во-первых, КГБ в общепринятом представлении - это совсем не то, что внешняя раз-ведка. Формально внешняя разведка была частью КГБ, но даже географически была отде-лена и сохраняла просто свою подчиненность начальнику Лубянки. Внешн разведка ни-когда не имела никакого отношения к репрессиям, кроме 20-х годов, когда Первый отдел ВЧК занимался "продолжением гражданской войны за рубежом". С появлением фашизма разведка переключилась целиком на внешних врагов. Вообще, когда я вступал туда, был 1958 год - время, когда на XX съезде политика террора была осуждена, отвергнута. Не бу-ду оправдывать сотрудников КГБ, но дожен сказать, что эта организация - не более чем пистолет в руках власти. На кого повернуть этот пистолет, зависит только от власти. Надо соблюдать некоторую долю объективности в оценке подобных явлений.
- То есть лично у вас не было такого груза, который мешал бы вам прийти к Церк-ви?
- Лично у меня руки не запачканы ни одной каплей чьей бы то ни было крови, на моей совести нет ни одного доноса, и сам я не принимал доносов, даже самых мелких. Поэтому груза такого у меня не было.
- Выборы в Госдуму, как вы сегодня заметили, будут проходить 19 декабря - в день святител Николая? Чем для вас является этот святой?
- Это мой небесный покровитель. И, наверное, всю мою жизнь он незримо помогал мне своими молитвами. Трудно себе представить, что можно прожить 71 год, из которых 35 - в разведке, а из них 15 - за рубежом. Это годы, усеянные крайне опасными эпизодами: при-ходилось лететь в горящих самолетах, что в общем-то исключало спасение; были случаи, когда в меня стреляли из автомата, из огнемета один раз почти в упор - да, я получил ожо-ги, следы которых до сих пор на мне, но остался жив. Мне приходилось быть и в Афгани-стане, и летать над самыми опасными районами. Я уж не буду рассказывать о десятках чисто разведывательных операций... Так что, мне кажется, святитель Николай своими мо-литвами избавлял меня от смерти.
- Наверное, в таком случае 19 декабря ваша победа обеспечена.
- А это уж как будет воля Божия. Мы не знаем, что более полезно для нас и для других. Но я буду честно прикладывать все усилия для успешного прохождения выборов - это же мое послушание, мо обязанность.

Уважаемые читатели!

Вы можете присылать нам свои отзывы о наших публикациях на адрес:  radrad@mrezha.ru

| Другие номера  | Оглавление номера |

Webmaster

Copyright © 2000 Radonezh.
Дизайн: Григорий Малышев