БУНТ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИХ ДУХОВНЫХ ШКОЛАХ

Не думаем, чтобы прискорбные события в Санкт-Петербургской семинарии и Академии - бунт семинаристов и попытка срыва рукоположения - явились сенсацией для достопочтенных читателей. "НГ Религия" и некоторые другие газеты уже позаботились, отразили скандал, в лицах и красках. Не хочется, конечно, осуждать людей, занимающихся сбором информации, но невольно вспоминаются слова из "Братьев Карамазовых": "Любит грешный позор праведного и падение его". Автор данной статьи никогда не взялся бы за нее, если бы не необходимость объективного взгляда на это происшествие. Являясь членом корпорации Санкт-Петербургских Духовных Школ он достаточно от нее независим, чтобы иметь свое мнение.Audiatur et altera pars.
Так что же произошло? Поводом к скандалу явилось рукоположение помощника инспектора, студента третьего курса иеродиакона Игнатия (Тарасова) в иеромонахи. В интернетовской анонимке, равно как и в публикации "НГ Религия" его личность обрисована самыми черными красками: его обвиняют в упоении властью, наушничестве, грубости и т.д. К сожалению должность помощника инспектора в семинарии абсолютно необходима, равно как и и сопровождающие ее поступки: невозможно ждать от всех воспитанников и студентов кристальной нравственности и добровольной железной дисциплины в молодежном общежитии и при разном уровне духовного и интеллектуального развития учащихся, тем более в условиях нарастающей криминализации и аморализации российского общества, от которого Церковь полностью независимой быть не может. Чтобы не марать родную школу, приведу только два эпизода, не криминальных, но зато показательных: как то раз ректор, еп. Константин на доске объявляений увидел листок с нарисованными чертями, очевидно их подсунули специально для владыки. И второй - из разговоров семинаристов в Великом Посту на первой неделе: "Эх, рыбы не дают, ну ничего, мы салом компенсируем". И увы, это не просто бурсацкая шутка, а жизненная черта. Многие воспитанники первых классов, а так же кандидаты в воспитанники нередко скандализируются поведением своих старших товарищей. Азартные игры, "совместное распитие спиртных напитков" - не чрезвычайные явления в этой среде, о более серьезных вещах умолчим. И все это еще при том, что нынешнему ректору, еп. Константину за четыре года удалось навести относительный порядок: в самом начале его правления по коридорам Семинарии ходили бритоголовые молодцы мафиозного типа, которым и в голову не приходило подойти под благословение к ректору. Естественно, в таких условиях, когда необходимо управлять пятьюстами молодых людей, большая часть из которых живет в семинарии, необходим жесткий контроль и досмотр. Отличался ли на этом поприще о.Игнатий особенным рвением и соответственно проявлял ли он несправедливость и грубость? Не знаю, может быть. Как сказано в повести об убиении Андрея Боголюбского: "Идеже закон, там и обид много", подобные негативные явления - неизбежная плата за сохранение системы, которая худо ли хорошо ли, но работает и обеспечивает Русскую Православную Церковь клириками. В разговорах большая часть семинаристов не могла сказать ничего худого о о.Игнатие Тарасове, разве что пожаловаться на отсутствие в нем снисходительности и понимания тех или иных ситуаций. Но на самом деле вопрос состоит не в том, что о.Игнатий Тарасов плох или хорош, а то, что определенную часть (сравнительно небольшую) воспитанников и студентов не устраивает никакой контроль и никакая власть, пусть даже она их учит и кормит (хорошо ли или нет - другой вопрос).
Была и другая причина, по которой эта часть студентов и семинаристов ополчились на помощника инспектора: ему не простили инаковости, в том числе - инакомыслия. О.Игнатий Тарасов придерживался консервативных взглядов и достаточно неосторожно их демонстрировал, так он нелицеприятно отзывался о митрополите Никодиме и прот. Александре Мене (это подтверждает и интернетовская анонимка). Естественно, этого не потерпела либеральная среда с ее "плюралистическим" тоталитаризмом (это когда по поводу плюрализма двух мнений быть не может), тем более, что подобная установка на либерализм догматический достаточно часто (хотя и не всегда) связана с либерализмом нравственным. Естественно, о.Игнатий был у подобной публики бельмом на глазу, по принципу "ему больше всех надо". Столкновение было неизбежно.
Оно состоялось накануне Благовещения, шестого апреля. Несколько студентов третьего курса Академии (три-четыре человека) не пошли на праздничную всенощную, а закрылись в одном из классов и стал приятно проводить время. Помощник инспектора о.Игнатий Тарасов пришел к своим однокурсникам попытался призвать их к порядку и предложил им идти на службу. В ответ он услышал примерно следующее: "Да что ты нам указываешь, ты такой же, как и мы, иди отсюда". Через некоторое время о.Игнатий зашел к ним снова, и пригрозил написать рапорт. Его грубо выгнали. Тогда он написал рапорт инспектору и ректору. Виновные получили выговор. За это о. Игнатия обвинили в стукачестве и пригрозили отомстить.
Отвлечемся немного, а можно ли поступок помощника инспектора вообще считать доносительством? Вообще о стукачестве можно говорить, если ты добровольно, в порядке личной инициативы сдаешь своего друга, а вовсе не в том случае, если ты находишься на каком-либо официальном посту (тем более связаным с наблюдением за порядком) и сталкиваешься с вопиющим нарушением дисциплины. Тем более, в данном случае речь идет об одном из величайших православных праздников: "Днесь спасения нашего главизна". Нагло пренебречь благовещенской службой могли только лица, зараженные "профессиональным цинизмом", внутренне неверующие и профессионально непригодные для священства. Непонятно, как с таким настроем эти учащиеся дошли до третьего курса Академии - Высшего Учебного Заведения. Лично мне было непонятно, зачем вообще было с ними возиться, влеплять выговоры и т.д., не лучше ли было просто дать денег на билеты и тепло распрощаться? Оказывается - нет, у них были слишком сильные заступники....
Итак, несколько человек с третьего курса, обозленные выговором, и в то же время чувствуя за собой определенную поддержку, стали интриговать против о. Игнатия и бунтовать против него семинарию. Его стали клеймить стукачом, распространять темные слухи о его поведении, словом создавать вокруг него изоляцию. К сожалению, выражение "заеден средою" в нашей ситуации - вовсе не пустые слова, бурсацкая среда зачастую бывает беспощадной и отторгает от себя людей куда более достойных, чем о.Игнатий Тарасов. Поэтому, когда встал вопрос о его рукоположении, "общественное мнение" уже было подготовлено к бунту, тем более, что он был направлен не только и не столько против о.Тарасова, сколько против ректора - Константина, еп.Тихвинского.Дело в том, что о.Игнатий был его ставленником, как человек, которому ректор выразил свое доверие.
Я не собираюсь идеализировать еп. Константина, как ректора, некоторые из его решений может быть были слишком резки и поспешны, может быть временами он был слишком доверчив, или напротив - непримирим и излишне суров к учащимся. Однако клеветой является утверждение, будто он называл студентов быдлом или скотом, это было бы ниже его епископского достоинства. Остается несомненным то, что епископ Константин - выдающийся деятель Русской Православной Церкви и он очень много сделал для семинарии и Академии: на смену учебному и научному застою, упадку дисциплины и постепенному разложению, господствовавшему при его предшественнике, пришли свежие веяния. При еп. Константине началась перестройка Семинарии из среднего в высшее учебное заведение, открылась Иконописная школа (заведующий - игумен Александр Федоров). При правлении еп. Константина заметно обновился и увеличился состав преподавателей: при его предшественниках, как правило, никого не брали. В числе приобретений для корпорации Академии можно упомянуть П.Е.Бухаркина - доктора филологических наук, специалиста по русской литературе XVIII века, А.Л.Вассоевича - доктора исторических и философских наук, специалиста по истории Древного Востока, а также многих других. Увеличилось количество дисциплин и кругозор учащихся, причем ректор стремится расширять их образование также во внеучебное время благодаря экскурсиям по Петербургу и его музеям и поездкам в другие города, что раньше не практиковалось. При еп. Константине в Академии стали издаваться журнал "Христианское чтение" и студенческая газета "Петр и Павел". При нем в Академии открылся Церковно-Археологический Музей, был проведен ряд конференций, в том числе международного уровня, как например - Консультация богословских школ Всемирного Православного братства СИНДЕСМОС. Последняя научная конференция - чтения памяти В.В.Болотова показала как высокий научный уровень Академии, так и стремление сотрудничать с виднейшими российскими византинистами и востоковедами - представителями светской науки. Сам епископ Константин гармонично соединяет в себе духовное образование и светское: в свое время он защитил диссертацию на степень кандидата медицинских наук, и поэтому он любит и ценит как светскую, так и церковную науку. Помимо управленческих обязанностей, еп. Константин несет на себе также учебную нагрузку, он читает целый ряд курсов, в том числе - догматическое богословие. Епископ Константин - видный проповедник и церковный публицист: его доклады и статьи привлекают заслуженное внимание как светской, так и церковной общественности. Но поскольку он придерживается строго православных взглядов, а также - нелицемерного благочестия, являясь воспитанником Московской духовной школы, и будучи сам дисциплинированным человеком, требует того же от других, то он, может сам не желая того, колол глаза кое-кому из догматических и нравственных либералов.
Справедливости ради скажем, что отнюдь не большинство семинаристов поддержало смутьянов, большинство осталось в стороне, а многие отнеслись к агитации с явным неодобрением. Тем не менее частично агитация достигла своей цели и неожиданно (хотя и понятно почему) нашла поддержку у некоторых преподавателей. 11 апреля состоялось воспитательское совещание, на котором ректором был поднят вопрос о рукоположении о. Игнатия Тарасова. Собственно говоря, воспитательское совещание имеет сугубо совещательный характер (так называемое "Обращение студентов Санкт-Петербургских духовных школ", опубликованное в НГ "Религия" за 31 мая мягко говоря дезинформирует читателей об обязательности его решений) и монашествующие ставленники в принципе не подлежат ему, и епископ Константин вынес вопрос об о.Игнатие лишь по просьбе митрополита и из уважения к корпорации. Неожиданно несколько преподавателей выступило против. Их возражения были несущественны и диктовались в основном личными мотивами. Большинство участников воспитательского совещания не возражало против рукоположения. Тем не менее, чтобы достигнуть единства мнений, а также в связи с отсутствием духовника Академии - архимандрита Кирилла (Начиса) было решено отложить рукоположение, как сказано было в официальном решении, "до согласования с духовником". Тем не менее кто-то из преподавателей проинформировал "широкую общественность" о некоторых несогласиях в корпорации, и смутьяны воспряли духом, почувствовав поддержку свыше. Как говорили мне семинаристы, никогда бы бунтари не решились на подобные действия, если бы у них не было "крыши".
Между тем, о. Кирилл выздоровел и о.Игнатий пошел к нему на исповедь. О.Кирилл решил, что ставленник достоин рукоположения. Я категорически отметаю все инсинуации, будто о.Кирилл лишь послушался епископа и не имел своей воли. О. Кирилл - заслуженный священник, один из старейших в нашей епархии, подвижник благочестия, более того - исповедник, прошедший через сталинские лагеря и пострадавший за веру, человек, в полной мере заплативший за свою духовную свободу. Если бы он нашел в о.Игнатии канонические препятствия для рукоположения, он никогда не дал бы своего согласия на совершение таинства. Основываясь на его мнении епископ Константин принял решение рукоположить о.Игнатия 23 апреля, в день Входа Господня в Иерусалим.
Накануне этого дня о.Игнатий служил в белых ризах, как кандидат в священство. Никаких письменных и даже устных заявлений с протестами накануне рукоположения ректор не получал. В 23 часа 15 минут (обратим внимание на ночное время, почти как Великая Отечественная война!) к инспектору семинарии пришел студент третьего курса Андрей Пинчук и объявил, что студенты недовольны этой хиротонией и не допустят ее. Чтобы охарактеризовать эту личность, достаточно сказать, что Андрей - неуравновешенный и амбициозный человека, не скрывает своих симпатий к униатам (родом он с Украины), к тому же - двоечник: за день до этого епископ Константин поставил ему двойку по догматическому богословию. По своему настроению и духу он - типичный беспартийный большевик, позднее он как положительный пример вспоминал 1905 год, когда семинаристы стреляли своих ректоров, в общем - человек, вполне вписывающийся в образ "Светлой личности" из "Бесов" Достоевского, этакой Петруша Верховенский. И вот он пришел шантажировать начальство угрозой срыва хиротонии. По каким-то непонятным (а может быть и понятным) причинам инспектор не доложил об этом визите ректору ни в то же время, ни перед литургией.
Утром 23 апреля перед самой литургией та же "светлая личность" - Андрей Пинчук - остановил ректора, поднимавшегося на службу и потребовал отмены хиротонии, пригрозив семинарским бунтом и непредсказуемыми последствиями. В частности он потребовал комиссии для расследования "безнравственных поступков" о.Игнатия Тарасова. Само по себе это требование было нелепо: почему об этих мифических "поступках" ничего не было сказано ни до рукоположения о.Игнатия в иеродиаконы, ни после? Ведь по канонам Православной Церкви, если относительно ставленника объявлются действительно серьезные канонические препятствия, то он может подвергнуться запрещению или даже извержению из сана. Почему же этого не было сделано студентами? Это показывает только одно: сведение личных счетов и желание напакостить ректору, а не радение о чистоте Церкви. И епископ Константин понял, что речь идет об элементарном шантаже и провокации, на которую он решил не поддаваться и все-таки совершить хиротонию. Во время чтения Апостола все тот же Андрей Пинчук зашел в алтарь (вот уж свидетельство массовости мятежа!) и вторично пытался потребовать от ректора отмены хиротонии. Естественно епископ Константин выгнал его со словами: "Здесь алтарь! Здесь престол! Здесь молитва!" Его поступок вполне понятен: из алтаря нельзя устраивать митинговую площадку. Тогда все тот же Пинчук стал распространять среди учащихся листовку с призывом кричать "Анаксиос" - то есть "недостоин". Это производилось во время "Херувимской". Комментарии относительно церковности и религиозности лиц, совершающие такие поступки, излишни.
Итак, после Херувимской наступило время для хиротонии. О. Игнатия вывели с возгласом "Повели". Но традиционное "Повелите" не последовало. Вместо него грянуло "Анаксиос". На самом деле кричало сравнительно немного - человек десять-пятнадцать, но на фоне "народного безмолвствования" это казалось внушительным. Естественно, ни о каком "чинном возглашении" не было и речи. Как смешанный, так и мужской хор замолкли. Многие просто были шокированы, ибо такое совершалось впервые. Некоторые плакали при виде такого поругания таинства. Взяв себя в руки, епископ Константин вышел к народу и сказал: "Я не Понтий Пилат, и толпу слушать не буду. Хиротония будет продолжена". Затем он велел продолжать таинство, несмотря на "бесчинные вопли".
При облачении о. Игнатия хор все таки запел Аксиос, несмотря на крики "Анаксиос" при каждом действии облачения. Хиротония была совершена. Примечательно, что инспектор, бывший в храме, не предпринял никаких действий, чтобы обуздать хулиганов.
Перед причащением о.Кирилл (Начис) объявил о том, что бесчинники отлучаются от причащения вплоть до покаяния.
На следующий день в Великий Понедельник все тот же Андрей Пинчук во время литургии Преждеосвященных Даров самочинно вошел в алтарь, надел стихарь и пытался проповедывать в том духе, что "епископ де не внял предупреждениям и нарушил каноны", однако его проповедь не имела успеха и была остановлена.
Несмотря на то, что все крикуны были известны благодаря киносъемке, они не только не пострадали, не только не были отчислены, но запрещение с них было снято ... в Великий Четверг. Ректор решил не омрачать святые дни Страстной Седмицы и Пасхи смутой. Сам Андрей Пинчук был у него в кабинете и принес покаяние, а потом ... второго мая появляется анонимная публикация в Интернете. Потом две публикации в НГ "Религия". Больше всего меня удивляет то, что в них говорится о какой-то соборности, церковном сознании там, где мы встречаемся с провокацией, кощунством и хулиганством. Происшедшее 23 апреля можно охарактеризовать как некое подобие Февраля Семнадцатого. Это был бунт кучки обиженных смутьянов при неявной поддержке некоторых (отнюдь не всех) преподавателей. О каком церковном сознании, о какой соборности можно говорить, когда сводятся личные счеты, раздаются листовки во время Херувимской, кощунственным "анаксиос" срывается служба, амвон превращается в митинговую трибуну, и наконец все это позорище выносится на суд СМИ, то есть будущие батюшки идут судиться со своим епископом у неверных? Все это - духовный большевизм.
Слава Богу, что все-таки очень многие в наших духовных школах скорбят о случившемся, болеют об этом душой. И все же это тревожный знак: ради виртуальных "либерально-демократических ценностей", а грубее ради своих амбиций будущие священники готовы попирать таинство, позорить Церковь, разрушать ту систему, которая их учит и кормит и обеспечивает их будущий жизненный путь. Ни о каком народе Божием и соборности не может здесь быть и речи, в данном случае это пародия на него, тем более что народ Божий содержит Церковь, а семинаристы живут за ее счет. Остается надеяться лишь на то, что рано или поздно бесчинники вразумяться, а так сказать "церковные" журналисты найдут себе более достойное занятие, чем доставлять почтенной публики жареные темы, "открывая наготу отца своего".

В.ВАСИЛИК,
преподаватель
Санкт-Петербургской Семинарии.

Уважаемые читатели!

Вы можете присылать нам свои отзывы о наших публикациях на адрес:  radrad@mrezha.ru

| Другие номера  | Оглавление номера |

Webmaster

Copyright © 2000 Radonezh.
Дизайн: Григорий Малышев